|
 На главную страницу сайта |
Михаил ГУСЕВ "Тиква"
Лина Соломоновна Штерн родилась 14(26) августа 1878 г. Советский физиолог, с 1939 года академик, с 1944 года действительный член Академии медицинских наук. Среди ее многочисленных работ особую известность снискали исследования кровемозгового барьера, регулирующего образование и состав спинномозговой жидкости. В 1943 году удостоена Сталинской премии.
Выходец из обеспеченной семьи латвийских евреев, она получила медицинское образование в Швейцарии. В 1904 году по окончании Женевского университета как наиболее выделявшаяся своими способностями была оставлена для научно-исследовательской работы при кафедре физиологии, где довольно быстро завоевала имя в мировой науке. Она выступала на всех крупных международных конференциях, что создало ей популярность в научном мире.
В 1917 году Лина Соломоновна была избрана профессором биохимии Женевского университета и руководила кафедрой вплоть до переезда в Советский Союз в 1925 году. Следует заметить, что к моменту прибытия в постреволюционную Россию у нее имелся солидный научный багаж, имя и полное материальное и академическое благополучие в мирной буржуазной жизни.
Женевские друзья решительно отговаривали ее от переезда: "Вас там ограбят материально и научно, и что самое страшное - арестуют и сошлют в Сибирь".
Призывы к здравому смыслу не остановили молодого профессора. Ее поступками иногда руководил авантюризм, ей было присуще стремление к новому. Вот почему она, не задумываясь, приняла предложение академика А.Н. Баха, своего старого друга, и профессора Г.И. Збарского переехать в СССР для научной и педагогической работы.
До середины 30-х годов Лина Соломоновна почти каждый год ездила за границу, выступала на международных конференциях, поддерживала личные контакты с зарубежными учеными.
В 1938 году Л.С. Штерн избирается действительным членом Академии наук - первой женщиной-академиком в мире.
Нападением Гитлера на Польшу в 1939 году началась вторая мировая война, и почти одновременно с ней - война СССР с Финляндией. В этой войне впервые прошел практические испытания метод борьбы с травматическим шоком, теоретически и экспериментально разработанный институтом под руководством Л. Штерн.
Нельзя не отметить суждения Лины Соломоновны о сближении Страны Советов с гитлеровской Германией. Она видела в этом угрозу порабощения ее второй родины, распространения нацистской чумы за пределами Германии. Это из ее уст прозвучало так: из брака по расчету тоже бывают детки. Это ей припомнят следователи Лубянки...
Вслед за финской кампанией началась Великая Отечественная война с боевым травматизмом в ужасающих размерах. Разработанный Л. Штерн метод борьбы с травматическим шоком спас жизнь многим воинам, хотя не получил активной поддержки Военно-медицинского управления Красной Армии и ее главного хирурга академика Н.Н. Бурденко.
В 1943 году из эвакуации в Алма-Ату вернулся в Москву институт, возглавлявшийся Л. Штерн. Лина Соломоновна взялась, казалось бы, за невозможное: лечение специальных заболеваний нервной системы и, в частности, туберкулезного менингита. В то время эта болезнь была смертельной - случаев выздоровления не было.
В 1946 году в Соединенных Штатах Америки был разработан и вошел в клиническую практику как мощное средство лечения туберкулеза в различных его проявлениях новый антибиотик - стрептомицин. Лине Соломоновне удалось изыскать возможность получения нового антибиотика для практического эксперимента - лечения девятилетней девочки, родители которой обратились к ней за помощью. И свершилось чудо - девочка выздоровела. Для получения из США стрептомицина Лина Соломоновна использовала личные связи. Живший в США ее родной брат на свои средства приобретал стрептомицин и посылал его сестре. Таким образом, Лина Соломоновна была монополистом данного препарата, который она сама давала в лечебные учреждения.
Она считала, что работники правительственных органов создают ей необоснованные препятствия. Это вынудило ее обходить эти препятствия личной инициативой. К ней как-то обратилась с личной просьбой дочь Сталина Светлана Аллилуева. Для лечения ребенка ее близких друзей необходим был стрептомицин. Лина Соломоновна отказала в просьбе дочери вождя народов.
Постепенно над ее головой начали сгущаться тучи. Нельзя сказать, что академик Л. Штерн ничего об этом не знала. Ей доподлинно было известно, что Г.М. Маленков и А.С. Щербаков, ближайшие соратники "вождя всех народов", плохо к ней относятся и отзываются о ней неодобрительно.
Вскоре после начала Великой Отечественной войны, а точнее, в августе 1941 года, был создан Еврейский антифашистский комитет, состоявший из выдающихся людей еврейского происхождения, проживавших в СССР. В него вошли известные еврейские писатели, артисты, государственные деятели, ученые, врачи. В Президиум комитета вошла и директор института физиологии Академии наук академик Л.С. Штерн. Комитету были даны широкие полномочия, в частности, по связям с зарубежными странами, активизации деятельности антифашистских сил, и в первую очередь, еврейских организаций, по оказанию помощи Советскому Союзу в борьбе с нацистской Германией, привлечению средств на нужды Красной Армии.
Для Л. Штерн участие в Еврейском антифашистском комитете определялось формальным признаком, а не тяготением к имеющей древние корни еврейской культуре.
Аресту ученого-физиолога предшествовала ее научная дискредитация. В различных изданиях с середины 1947 года появлялись статьи, подвергавшие критике содержание и направление исследований Л. Штерн и ее сотрудников, что привело к ликвидации института. Для нее сохранили небольшой штат из четырех человек, включая личного секретаря.
Одним из последних "спектаклей", предшествовавших ее аресту, было двухдневное заседание Московского общества физиологов, посвященное научной деятельности академика Л.С. Штерн. Основным документом, положенным в основу дискуссии, была брошюра некоего Бернштейна, заведующего кафедрой биохимии в Ивановском медицинском институте. Брошюра подвергала критике содержание и направление исследований Л. Штейн и ее сотрудников.
Аудитория, вмещавшая 600 человек, была переполнена. В ней находились, в основном, студенты. Сочувствие человеческой массы было на стороне Л. Штерн и ее сотрудников. Свое отношение к тому, что происходило, она выражала то бурными аплодисментами в адрес защитников научных методов Штерн, то гулом и топаньем в адрес на них нападавших.
Дискуссионное обсуждение не достигло цели в виде резолюции из-за отсутствия кворума. А логическое завершение дискуссии состоялось в январскую ночь 1949 года. Около часу ночи в квартиру Л.С. Штерн явились незваные гости, двое мужчин и одна женщина, с сообщением о том, что ее приглашает Лаврентий Павлович Берия.
Лину Соломоновну пригласили сесть в легковую машину, которая, промчавшись по ночной Москве, остановилась у ворот здания на Лубянке, где академику Штерн предстояло провести около трех лет. Родных, которые имели бы право периодически справляться о ней и приносить передачи, у нее не было. Человек канул в небытие...
В конце 40-х годов в стране начался разгул антисемитизма. Евреев увольняли с работы. Академик Л.С. Штерн как директор 2-го Московского медицинского института получила из ЦК партии секретное письмо с предписанием очистить институт от евреев. Лина Соломоновна возмутилась и позвонила Г.М. Маленкову - второму человеку в стране после Сталина. Спросила, как поступить с собой - тоже уволить? Любезным голосом следует ответ: "Ну что Вы, Лина Соломоновна, тут вкралась какая-то ошибка, работайте спокойно, я доложу Иосифу Виссарионовичу, и все уладится".
Никто из сотрудников Штерн уволен не был, но институт сначала реорганизовали, а затем закрыли.
В газетах началась разнузданная кампания по обвинению членов Еврейского антифашистского комитета в сионизме, связях со "шпионской" организацией "Джойнт". Про Л.С. Штерн писали, что она Сталинскую премию, полученную в 1943 году, отправила в Израиль. Абсурд заключался в том, что Государства Израиль тогда еще не существовало, а деньги были отданы на постройку санитарного самолета.
По поводу того, что ей инкриминировалось, Лина Соломоновна ничего конкретного следствию сказать не могла. Она только признала себя виновной в том, что будучи членом Президиума Еврейского антифашистского комитета, не вникала в дела, не была бдительной, как подобает коммунисту, и потому не была в курсе "преступных замыслов" комитета.
Дело Еврейского антифашистского комитета закончилось смертной казнью всех, кто предстал перед судом. Тринадцать человек были расстреляны в ночь на 12 августа 1952 года. Бывший заместитель министра Госконтроля РСФСР С.Л. Брегман тяжело заболел в ходе процесса и умер в санчасти Бутырской тюрьмы в январе 1953 года.
Дело ЕАК иногда называют "последним сталинским расстрелом". Вне этой кары осталась одна лишь Л.С. Штерн. Ее осудили на высылку в Казахстан без конфискации имущества сроком на 5 лет. Приговор также предполагал лишение всех подсудимых правительственных наград. Академик Штерн была лишена орденов Трудового Красного Знамени и Красной Звезды.
Лине Соломоновне предложили указать пункт, где она хотела бы провести ссылку. Академик назвала Алма-Ату, где была в эвакуации во время войны, - но ей было отказано. Ей предложили Джамбул - город областного значения. Драгоценности и деньги, изъятые при аресте, ей возвратили.
Что представляло собой место ссылки академика Л.С. Штерн? Джамбул, а ныне Тараз, до 1936 года назывался Аулие-Ата. В переводе на русский язык - "святой отец". Именно так казахи областного центра называли Лину Соломоновну, заменив слово отец на мать.
Большая часть области занята пустыней Бетпак-Дала и песками Муюнкум. Отсюда - резко континентальный климат: зима холодная, а лето сухое и жаркое. К резкому перепаду температур нелегко привыкнуть даже молодым и здоровым людям, а каково женщине в возрасте 74 лет! Жила она, к счастью, в Джамбуле непродолжительное время.
Местом ее обитания был небольшой домик с удобствами во дворе. Внешность ее отнюдь не была подкупающей. Невысокого роста, полного телосложения, с коротко подстриженными седыми волосами. Русским языком владела не совсем свободно, часто подыскивала нужные слова. Если не знать, что эта просто одетая женщина, занятая нехитрым хозяйством, - академик с мировым именем, ее вполне можно было принять за еврейскую бабушку, добрую и мягкую к людям.
Ссыльные, да и местные жители, зачастую просили у нее в долг деньги. Лина Соломоновна никому не отказывала в помощи. Деньги у нее были, потому что ей перечисляли причитающееся за звание академика. Ведь это звание присваивается пожизненно, его никто не может отнять. Вспомним, что и известного правозащитника физика-ядерщика Андрея Дмитриевича Сахарова звания академика не лишили.
После ареста прошло четыре года, заполненные драматическими событиями сталинской диктатуры. И вдруг неожиданно зимой 1952/1953 годов в Москву пришло письмо из Джамбула, в котором Л. Штерн извещала о своем местонахождении и просила кого-нибудь из сотрудников приехать к ней. В конце концов, в Джамбул рискнула поехать старый преданный секретарь академика О.П. Скворцова.
В марте 1953 года умер Сталин. А в июне того же года Л.С. Штерн разрешили вернуться в Москву. Накануне она была вызвана в комендатуру для оформления проездных документов. Юмор никогда не покидал академика. По выходе из комендатуры она объявила во всеуслышание: "Наконец я ознакомилась со статьями, по которым обвинялась. Я не понимаю, как я живу. Я же страшная личность. Я обвинялась по пяти статьям, по каждой из них полагался расстрел и еще 25 лет тюрьмы".
Почему ее пощадили? Как женщину? Но по делу Еврейского антифашистского комитета кроме Штерн проходили и две другие женщины: бывший редактор международного отдела Совинформбюро Эмилия Исааковна Теумин и бывшая переводчица ЕАК Чайка Семеновна Ватенберг-Островская, которые были приговорены к расстрелу. Ей было уже за 70 лет. Решили, что и так умрет? Тоже не аргумент. Проходивший по этому же делу бывший начальник Совинформбюро С.А. Лозовский так же, как и Штерн, родился в 1878 году.
Известно, что все подсудимые, проходившие по делу ЕАК, в последнем слове просили сохранить жизнь Лине Штерн. Вспоминая расстрелянных товарищей, женщина утирала слезы: "Представляете, в такой момент они еще могли просить за меня".
Лина Соломоновна вспоминала, что на очной ставке, где присутствовали все обвиняемые, на нее тяжелое впечатление произвел внешний вид Соломона Абрамовича Лозовского и главного врача Центральной клинической больницы им. Боткина Бориса Абрамовича Шимелиовича. Это были очень измученные люди. А во время судебного заседания в присутствии Л. Штерн Лозовский заявил: "Я не могу смотреть в глаза академику Штерн после того, что я говорил о ней на следствии, и прошу у нее прощения за это".
...По возвращении в Москву академика снова пригласили на Лубянку - в большой хорошо обставленный кабинет с ковровой дорожкой. За столом несколько генералов. Один из них идет навстречу, на лице милая улыбка, пожимает ей руку, усаживает.
- Мы просим у вас прощения за прошлые деяния органов госбезопасности. Вы ни в чем не виноваты.
- Спасибо, - ответила Лина Соломоновна. - Это я знала с самого начала.
Постепенно налаживался быт. Ей возвратили две комнаты в общей квартире в Староконюшенном переулке и дачу в академическом поселке Мозжинка. Гораздо медленнее шло ее политическое восстановление. Она была не реабилитирована, а амнистирована.
Реабилитация пришла в 1954 году. Академик Штерн вернулась к научной деятельности. Постановлением Президиума Академии наук ей было разрешено организовать лабораторию для продолжения научных исследований. К Лине Соломоновне вернулись ее старые сотрудники. Она вновь целиком отдалась науке. В 1960 году была избрана почетным доктором Женевского университета.
Скончалась Лина Соломоновна Штерн весной 1968 года, не дожив нескольких месяцев до 90 лет.
