На главную страницу сайта
Полоса газеты полностью.

СТРАНИЦА ТАЛМУДА

СКАЗАНИЕ ПРО ОДНОГО УЧЕНИКА


Раввин Рувен ПЯТИГОРСКИЙ Израиль
(Продолжение. Начало в № 632.)

Продолжаем Гемару. "Пришел некий ученик (имени нет) к раби Йеошуа и спросил: вечерняя молитва — это право или обязанность?". Тут, вообще-то, надо пояснить, что такое молитва и что такое еврейское право вкупе с обязанностью. Но пояснять не будем. Отметим только, что вся агада, которую мы пытаемся начать читать, вставлена как иллюстрация в обсуждение как раз этого вопроса: что такое вечерняя молитва — право или обязанность? Гемара на нескольких листах этот вопрос всячески рассматривала — и с этой стороны, и с той, а когда дошла до положения, которое звучит так: "Вечерняя молитва — это право, по мнению раби Йеошуа", — вдруг остановилась и заметила: кстати, вот что по поводу этого положения однажды произошло с раби Йеошуа и его товарищами. Пришел к нему некий ученик и спросил… и т. д.

"Пришел некий ученик к раби Йеошуа и спросил: вечерняя молитва — право или обязанность? Раби Йеошуа ответил: право. Тогда пошел к рабану Гамлиэлю и спросил: вечерняя молитва — право или обязанность?"

Хорошее начало, вы не находите? Пошел к одному с вопросом, потом наведался к другому — с тем же вопросом. Заметим, что, по еврейским законам, так вести себя не принято. И именно потому, что один учитель может дать один ответ, а второй — совсем другой, прямо противоположный. И получится у них заочный спор. Что само по себе еще не плохо, но дело в том, что спор — заочный, а ученик стоит посредине, там, где ему, честно говоря, стоять не положено. Ибо пусть лучше они очно решат проблему, без посредников.

Я сказал, не принято. Еще мягко сказал. Во многих случаях так вообще запрещено поступать. К примеру, пришел человек к мудрецу (или к раввину) с личным вопросом и получил ответ, — теперь нельзя идти к другому! Общая формулировка правила: выбрал себе рава — пусть хотя бы по одной проблеме, отныне его решение для тебя закон; нельзя бежать к прочим знатокам, дабы получить от них более удобный для тебя ответ. Еврейский вопрос — не русская рулетка; ничего фатального не произойдет, если выполнишь то, что предписано. Но метаться в поисках более удобной резолюции — некрасиво, а значит, абсолютно запрещено. То есть неизбежность и необратимость та же, что и у рулетки по-русски, однако без смертельного исхода.

Это если вопрос личный. Что касается вопроса не личного, не житейского, а просто учебного, то тоже предпочтительно не бегать по раввинам, а опереться на кого-то одного. Так или иначе, наш безымянный ученик сначала зашел к одному авторитету Торы, — занимавшему пост ав-бет-дин, а затем к наси. Но не наоборот, что было бы, между нами говоря, понятно: если ты вхож к наси, так и иди прямо к нему. Однако он выбрал иной маршрут. И везде задал один и тот же вопрос.

Продолжаем. После раби Йеошуа "пошел к рабану Гамлиэлю и спросил: вечерняя молитва — право или обязанность? Рабан Гамлиэль ответил: обязанность". Один дал один ответ, второй — противоположный. После ответа первого мудреца ученик посетил второго мудреца, повыше рангом. А после ответа второго никуда не пошел. А постоял и произнес вслух: "Разве раби Йеошуа не сказал, что — право?". Как бы про себя сказал, обмолвившись, покачав при этом недоуменно головой.

Смотрите: натравливает одного на другого, провоцирует! А в иудаизме такие действия строжайшим образом запрещены. Для любителей дефиниций — вот каким содержанием наделяют мудрецы негативный термин "сплетня": ею является любое сообщение, которое делает один еврей другому о третьем, в результате которого возрастает ненависть среди евреев. Даже если первый еврей говорит чистую правду! А вот более общий термин — тоже негативный — "злоязычие": так называется любое сообщение, которое передает первый еврей второму о третьем, если общий статус этого третьего падает в глазах первого. По Торе, "злой язык" — один из самых гнусных пороков, которые можно себе представить. И опять-таки: запрет действует даже в случае, если первый еврей говорит о третьем чистую правду. Реакция у слушателя, например, такая: "Да что ты говоришь? Не может быть, чтоб он был таким злодеем (дураком и пр.), я и не догадывался". Плохо о людях нельзя не только говорить, плохие россказни о других нельзя даже слушать.

И что только что нарушил наш ученик, стоящий перед рабаном Гамлиэлем? Все возможное, все запреты: сотворил и донос, и "плохой язык", и "сплетню". Одним махом всех побивахом… Но возвращаемся к разбору эпизода. Сегодня, когда я прихожу к раввину с вопросом, и он мне дает ответ, то всегда, как правило, добавит — почему. Раскроет всю цепочку логических выкладок, укажет источник в Торе и Талмуде. В нашем рассказе никто никому ничего не объясняет. Ученик спрашивает: право или обязанность? Ему односложно отвечают: право. Или обязанность. Один учитель — так, другой — наоборот. Скорее всего, этот вопрос уже обсуждался в академии, но к единому мнению ученые пока не пришли. А приходили тогда к общему решению на коллегиальном обсуждении, взвесив и обсудив все обстоятельства и детали. После чего принятое решение становилось общеобязательным законом — на все времена вплоть до нашего.

Обратите внимание, именно поколение, о котором идет речь, и решало основные вопросы — в том числе про вечернюю молитву. Поколение рабана Гамлиэля и раби Йеошуа. Однако к моменту нашего чтения, в прямом времени рассказа, было закончено лишь предварительное обсуждение. Поэтому поход ученика по раввинам можно рассматривать как его знакомство с их частными раввинскими мнениями. Так сказать, рекогносцировка перед баталией-обсуждением.

Маленький нюанс: это у нас такое предположение, что тема в академии уже обсуждалась, так что осталось лишь собрать подписи. В Гемаре ничего об этом не написано. Но таково правило: всегда надо стараться найти приемлемое объяснение странному поступку еврея, чтобы все встало на свои места, и рассеялась тень подозрения в неправильном поведении этого еврея. Вот мы и нашли такое объяснение. Так что, ничего страшного в том, что он ходил туда-сюда, вроде бы, нет. А вот зачем упомянул про раби Йеошуа на приеме у рабана Гамлиэля, — для этого у нас не находится никаких приемлемых и спасительных предположений. Нельзя было упоминать. Категорически. Ибо сплетня!

В результате имеем такой предварительный расклад: не известный нам по имени человек ходит по величайшим раввинам и доносит одному из них на другого: мол, смотри, ребе, такой-то твой коллега с тобой не согласен, он открыто заявляет, что твой авторитет для него ничего не значит. Вы не находите? У нас в сюжете производственная интрига. Или, если хотите, внутриведомственная политика со всеми атрибутами, как то: козни, подсиживание, происки. И все бы ничего, но мы-то находимся в еврейской академии! Причем не просто в заведении, где учат Тору, запрещающую любые виды внутренних разборок. А в такой академии, где велись уроки, позже записанные в Талмуде. Записанные в том самом универсальном учебнике, по которому евреи уже полтора тысячелетия постигают науку жизни.

Как же теперь можно учиться по этому учебнику, когда в нем черным по белому написано: не смей подсиживать других, не делай людям плохо, не доноси, не ссорь людей; и в нем же приведены картинки из истории собственного написания, по которым видно, что авторы учебника доносили и принимали доносы, ссорили людей и сами ссорились, обижали и обижались, подсиживали и творили прочие мерзости? Ибо все эти действия так и характеризуются Торой — мерзости.

И нам бы следовало ожидать, что реакция рабана Гамлиэля на донос ученика будет крайне отрицательной. Да как ты смеешь мне такое говорить?! — вот что он был обязан заявить. Но наси отреагировал с точностью до наоборот: "Погоди, когда соберутся ученые". Дескать, тогда и задашь свой вопрос, а мы посмотрим, как ответит раби Йеошуа. Хватит ли у него смелости перечить мне публично? Понятно, что на риторическую реплику — "Разве раби Йеошуа не сказал, что обязанность?" — лучше всего было бы промолчать. Или сказать что-нибудь нейтральное, вроде: "Спрашивай его, а не меня". Но отвечено было: "Погоди, когда придут мудрецы". А это означает, что наш аноним именно этого и добивается. Причем, скорее всего, ему надо, чтобы на общем собрании произошел скандал. Иначе зачем было приходить с доносом? Но, с другой стороны, кому от этого выгода?

Из чтения многих отрывков Гемары следует, что рабан Гамлиэль был человеком властным, прямым и не терпящим возражений. И эти его свойства, в общем-то, не очень характерные для еврейских руководителей, оценены самой Гемарой и всеми последующими поколениями ученых как несомненно положительные и нужные. Ибо такой была эпоха. После катастроф и несчастий, когда надо было поддержать народ, не дать ему прийти в отчаянье, не существовало другого средства, кроме создания крепкого центра, который, защитив от внешнего врага, выработает национальную идею. Такую задачу — по созданию центра — и взял на себя рабан Гамлиэль. Он и все его окружение прекрасно понимали, что без абсолютного авторитета наси будут продолжаться разброд и шатания. А поэтому ничто не должно было бросать тень на его право решать, наказывать и прощать. Его власть должна была быть поистине царской. И никаких возражений на своем царском пути он не видел. Пока не видел. До тех пор, пока не пришел к нему ученик и, задав свой безобидный вопрос, как бы случайно не бросил в сторону: да? а вот ваш заместитель считает, что вы, уважаемый царь, ошибаетесь. Царь удивленно поднял глаза и ответствовал с угрозой в голосе: сейчас посмотрим, кто из нас ошибается; соберется собрание, там ты и спросишь при всех: почему это раби Йеошуа считает, что я ошибаюсь? Сказал, как приказал. И ученик, получив задание, удалился.

И вот "собрались ученые на собрание". Или по-другому: собрались ученики академии на занятие. Потому что ученых было 72 — и с каждым его ученики. Сидели в одном зале, слушали один урок — из уст рабана Гамлиэля. Обсуждали по старшинству, приходили к общему мнению или продолжали спорить; но окончательно все решал рабан Гамлиэль, как и подобает царю. Вошли все, расселись, начался урок. Поднялся спрашивающий — по сигналу из президиума, наверное, поднялся — и спросил: "Вечерняя молитва — право или обязанность?".

Смотрите, перед нами разыгрывается специально приготовленный спектакль. Замыслили его уже двое — наш студент и рабан Гамлиэль. Против кого? Тут вы обязаны переспросить: что значит — против кого? У ученика своя цель, у рабана Гамлиэля своя. Просто интересы обоих на время совпали. Ученик донес на раби Йеошуа, и рабан Гамлиэль поверил доносу (посчитав, что возникла угроза его власти), причем решил использовать этого ученика до конца: пусть спросит, а мы сделаем так, чтобы раби Йеошуа от своих раскольнических целей отказался. Похоже на правду? С другой стороны, ученик с легким сердцем согласился на такую подставную роль. Но у него-то какая цель? Выступить против раби Йеошуа? Из того, что он первым к нему пошел, следует, что их отношения были отнюдь не напряженными. Тогда зачем? Пока неясно…

(Продолжение следует.)

Полоса газеты полностью.
© 1999-2025, ІА «Вікна-Одеса»: 65029, Україна, Одеса, вул. Мечнікова, 30, тел.: +38 (067) 480 37 05, viknaodessa@ukr.net
При копіюванні матеріалів посилання на ІА «Вікна-Одеса» вітається. Відповідальність за недотримання встановлених Законом вимог щодо змісту реклами на сайті несе рекламодавець.