Карп Полубаков. Кто из одесситов среднего и старшего возраста не знает этот псевдоним? Около тысячи фельетонов были подписаны им. Фельетонов по тому времени острых и почти всегда действенных. Их появления боялись. Сегодня в это, наверное, трудно поверить...
В миру - Александр Петрович Шнайдер. По документам (они передо мной) - "менее благозвучно", Шмуль Пиневич. Лицемерное время заставило изменить имя и отчество. И не его одного. Таковым было условие выживания... Тем более - в журналистике и литературе, которым посвятил жизнь этот незаурядный человек.
Он был многогранно одарен - талантливый журналист, пользовавшийся уважением читателей и коллег, драматург, пьесы которого ставились на сцене, остроумец, причастный к рождению одесского КВН и тоже знаменитых на всю страну "капустников" Дома актера. Он хорошо рисовал: стены его скромной "хрущевки" вместо обоев были оклеены сотнями рисунков - выразительных, улавливающих характеры героев: самого автора, его супруги, друзей и знакомых. Он был воспитателем - не по форме, а по сути - многих одесских журналистов, которые рассказывали об этом на организованном мною вечере памяти Александра Петровича в Доме актера в далеком уже 1994 году.
Александр Петрович Шнайдер родился в г. Бары Винницкой губернии в 1915 году в семье потомственного бракировщика леса. С 1918 года семья жила в Одессе, куда ее глава был приглашен для работы в порту. Александр окончил трудовую школу, затем - рабфак, поступил в Ленинградский лесотехнический техникум. В 1936 - 1938 годах служил в армии, в танковых войсках. После демобилизации вернулся в Одессу и поступил на филологический факультет университета. Учебу совмещал с работой в местной газете "Молодая гвардия".
25 июня 1941 года Александра Шнайдера мобилизовали и с танковой частью направили на фронт. В 1942 году он был тяжело ранен. Лечился в госпитале Нижнего Тагила, а в следующем году уехал в Байрам-Али, где находился в эвакуации Одесский университет. Это дало возможность продолжить обучение. После освобождения Одессы Александр Петрович вернулся сюда и начал работать в газете "Большевистское знамя" (позднее она называлась "Знамя коммунизма", затем и поныне - "Юг"). Ей было отдано три десятилетия честного, а потому очень нелегкого, подчас опасного труда. Он начинал литературным сотрудником, затем стал заведующим отделом. Возглавил свое любимое детище - сатирическую "Полундру", в которой и явился городу Карп Полубаков.
Он пришел в газету во фронтовой шинели, на костылях. Перенес несколько операций, позволивших обходиться палочкой, с которой уже не расставался до последнего дня.
С окончанием войны не закончились беды - впереди были страшные и нелепые годы "борьбы с космополитизмом", десятилетия труда в условиях, когда декларировалось, что сатира, мол, нужна, но на практике предпочитались "такие Гоголи, чтобы нас не трогали".
Как жаль, что Александр Петрович не вел дневников, это была бы интересная повесть о жизни.
В "Легендах старого КВН" Валентин Крапива называет А.П. Шнайдера "грозой теневой Одессы". Еще одно его наблюдение: "Карпа Полубакова боялись и потому, что он абсолютно не делил человечество на начальство и всех остальных (качество, не так уж часто встречающееся, потому достойное особого уважения, - В. М.). Его искренне любили. Я помню, когда умер бессменный ведущий "Клуба кинопутешествий", кинорежиссер Александр Шнейдеров, кто-то разнес весть, что не стало Саши Шнайдера. И тут начались звонки ему домой. На них он отвечал философски и лаконично: "Не умер. Не надейтесь". Владимир Высоцкий когда-то по поводу слуха о том, что он уехал, сказал: "Не уехал. Не надейтесь". Думается, в Одессе были люди, которые обрадовались бы если не смерти, то отъезду А.П. Шнайдера. С пониманием относясь к "перемене мест" жизни многих одесситов, ныне обитающих в Америке, Европе, Австралии, Канаде, не могу себе представить в их числе Александра Петровича. Мне кажется, что он не мыслил себя вне Одессы. Она была для него не просто средой обитания, но его кислородом. Он боролся со всем, что мешало городу ("если не я, то кто же?"), принимал деятельное участие во многих добрых делах.
У истоков одесского КВН стояли многие уважаемые люди, в их числе и Александр Петрович. Он дарил идеи, сочинял, редактировал, советовал, защищал. Когда команда технологического института задела очень влиятельного партийного босса (не "утонувшего", к слову, и в годы "перестройки", и в последующие), задела еще в те "застойные" времена, когда боссы процветали, начался скандал. Он мог бы покалечить судьбы отчаянных правдолюбцев, посмевших возлюбить правду не по команде сверху. Александр Петрович помог им выйти из-под удара.
Капитан команды позднее вспоминал: "Меня жутко подмывало узнать, как А. П. все просчитал. Шнайдер был порядочным человеком, уважающим людей, которые по молодости лет шутят. К сожалению, я не узнал и теперь уже никогда не узнаю, как он остановил ту разогнавшуюся машину, которая мчалась на меня и других членов команды. Увы, его уже нет с нами, и никто не выстроит ту нравственную "линию Маннергейма", которая прикрывала нас долгие годы".
Молодые или относительно молодые люди, которые формировались, к счастью, в другое время, могут не осознать значимости упомянутых событий. Позволю себе напомнить один эпизод юности. Студенты физмата конца 1950-х посмели взять эпиграфом стенгазеты курса слова: "Я мыслю, следовательно, я существую", позабыв, что ВСЕМ газетам вменялось выходить с девизом "Пролетарии всех стран, соединяйтесь". Наши "пролетарии умственного труда" тут же были исключены из комсомола и - автоматически - из университета. За них побоялись заступиться даже их родители, доктора наук, известные и уважаемые в Одессе люди... Вас интересует, чем все кончилось? Нашлась беспартийная мать, к тому же проживавшая в Одессе в годы оккупации, что считалось "несмываемым пятном", которая поехала в Киев, добилась приема в ЦК партии и спасла не только своего ребенка, но и всех ребят, ныне, кстати, докторов наук, академиков и т. д.
Но вернемся к КВН. Я читал слова капитана команды технологического института с глубоким чувством удовлетворения, с радостью (есть благодарные люди) и грустью (Александра Петровича нет с нами, он не узнает об этом).
Одесские "капустники". У меня случайно сохранились магнитофонные записи с восторженными отзывами на них Михаила Жарова, Серафимы Бирман, Ростислава Плятта. А за успехом одесских "капустников", показанных в столице, стоял труд и Александра Петровича. Почти для всех безымянный...
Он любил театр. Дружил с артистами. Писал пьесы. Их было немало, но четыре увидели свет рампы. Две легли в основу оперетт - "Дарите любимым тюльпаны", "Невесты не должны плакать". Первая из упомянутых пьес была поставлена даже в Бухаресте. (Справедливости ради замечу, что обе написаны в соавторстве.)
А.П. Шнайдер - автор двух книг: "Три Венеры" и "Улыбка по требованию". Книга - это мечта, наверное, каждого журналиста...
В 60 лет Александр Петрович вышел на пенсию, но, конечно, он не знал, что такое "заслуженный отдых". Человек творческий не мог жить без работы. Был желанным гостем редакций, где проводил часы в беседах, писал, мечтал о большом деле.
Он задумал издание городской сатирической газеты. А.П. Шнайдер "стал ответственным секретарем, а фактически лидером нашей "Ах, Одессы", - напишут позднее его коллеги. "Радовался, что дожил до самого сложного боя со всем, что мешает нашему Отечеству распрямиться и занять достойное место в мире. За умы и сердца земляков-одесситов сражаться не пришлось: они по предложению А. П. приняли свою долгожданную газету". Это показал прием "нулевого", пробного номера, который вышел в конце 1990 года. В нем А. П. писал: "У вас в руках номер новой газеты (...) Сбылась мечта одесских сатириков и юмористов (...) Кто-то провозгласил Одессу столицей юмора. Радуется сердце одессита. И все же убежден, что чувство юмора, как группа крови, не зависит от места рождения и прописки. Это бесспорно, как и то, что кроме Одесского университета есть еще Кембридж и Париж (...) Драгоценное чувство юмора в кровном родстве со скромностью и чувством меры (...) Так что не будем суетиться, чтобы не ощутить в себе некое превосходство только потому, что мы одесситы". (Обратите внимание на мудрость этого совета, - В. М.)
Он трезво радовался "нулевому" номеру, понимая, что предстоит борьба за последующие. Слово его коллегам: "...Воевать нужно было не только с явными противниками сатиры и юмора. Начались стычки с нашей изматывающей действительностью, не мытьем, так катаньем пытающейся нейтрализовать Закон о печати". "Можно ли было предполагать, что так много трудностей встретится на пути (...) Нет, не цензурных (...) а организационно-экономических (...) когда вроде бы все делаешь, а результата нет, когда бьешься лбом не в стену, а в вату". Многомесячных глухих и оскорбительных ударов о "ватную" стену оказалось достаточно, чтобы перестало биться честное сердце Александра Петровича... Первый номер вышел в свет, когда его уже не было на этом самом свете...
Все номера одесской сатирической газеты поступали в главное книжное хранилище США. Значит, и там есть след А.П. Шнайдера.
Многое говорят о человеке те, кто составляет круг его общения. Для А.П. Шнайдера это Г. Поженян, З. Гердт, Л. Календарьян, И. Гриншпун, В. Бортко, М. Ивницкий, С. Руденко, П. Рейцин, А. Батров, А. Астахов, Я. Штеренштейн. Впрочем, здесь следовало бы назвать имена еще десятков журналистов, артистов, писателей, людей самых разных профессий...
Он был жизнелюбом. Его, инвалида, любили женщины. Он выделил среди них умную, красивую, бескомпромиссную Лидию Федоровну. Прошедшую Сталинград, удостоенную боевых наград, тоже инвалида.
Она была - совестью. Чтобы не мешать его карьере (такое было поставлено условие власть в городе имевшими), оставила журналистику, ушла в педагогику. Была первым читателем и строгим критиком всех публикаций супруга. Он высоко ценил ее мнение, неизменно прислушивался к нему.
Когда Александр Петрович умер, она над гробом мужа порвала его и свой партийные билеты. Многие тут же ушли с панихиды... Лидия Федоровна потеряла сознание, медики отвезли ее домой...
Жила без него трудно. Болела. Мучилась одиночеством. В конце жизни написала два десятка талантливых пронзительных очерков. О нем, о себе, о нашей жизни. Продала все, что можно было, поставила ему памятник, на котором лишь два слова: "Ах, Одесса".
Теперь она рядом с ним, человеком ее судьбы. Если будете на II Интернациональном кладбище, найдите их могилы и поклонитесь памяти людей, дорогих не только тем, кто знал их, но и истории нашего города...
Валентин МАКСИМЕНКО.