|
 На главную страницу сайта |
(Продолжение. Начало в № 531.)
После передачи сада городу Ришелье дальновидно пригляделся к смежным с подаренным садом земельным участкам и сделал заключение о том, что территория зеленого массива в самом центре юного города может быть значительно умножена за их счет. Во-первых, можно было использовать проезжую часть и тротуары целого квартала намечающейся Ланжероновской улицы, в промежутке Преображенской и Гаванной, а кроме того, "дворовые места", примыкающие к казенным зданиям со стороны сада либо к таким же частным домовладениям, каковые могли бы отойти к городу в перспективе. Так было положено начало Городскому саду, разработана и поэтапно воплощена в жизнь стратегия его многолетней эволюции. И по этой причине площадь сада — вопреки сложившемуся некорректному мнению — в последующие годы увеличилась, по крайней мере, вдвое. Историк А.И. Третьяк упоминает, что в 1809 году "там высадили целые плантации деревьев, среди которых (...) преобладали белая акация и гледичия".
Что же представлял собой Городской сад в конце градоначальства Дюка? Некоторое представление об этом дает описание из "Опыта истории Новороссии", составленного в 1810-е годы протеже герцога де Ришелье, Габриелем бароном де Кастельно и Орос, известным в России как маркиз де Кастельно. "Этот сад, — пишет французский исследователь, — обрамляла чугунная решетка. Он был достаточно вместительным для города, в котором все зажиточные люди имели собственные дачи в городской черте. Обращает на себя внимание одна особенность, присущая, очевидно, только этому саду: помимо декоративных деревьев в саду произрастают и фруктовые, обильно плодоносящие каждый год". Очевидно, речь идет об абрикосовых, вишневых и шелковичных деревьях, культивированных самим де Ришелье. Впрочем, постепенно декоративные породы вытесняют плодовые. Так, армянский католикос Тавриды Минас Бжкянц (Минай Медичи) издал в 1830 году в Венеции путевые заметки, в которых, между прочим, упоминается и Одесса; в описании есть такая фраза: "Прекрасен общественный сад в центре города, лишенный фруктовых деревьев".
Блистательно, как бы на мгновенье опережая Пушкина, повествует об "Одесском саде" будущий декабрист, а тогда юный гардемарин Н.А. Чижов (1823): "Мы входим в сад, и волшебное зрелище поражает наши взоры: воображаешь, что все народы собрались здесь наслаждаться прохладой вечерней и ароматнейшим запахом цветов. Рослый турок (...) предлагает вам вкусный напиток азийский, между тем как миловидная итальянка, сидящая под густой тенью вяза, перенесенного с берегов Волги, подает вам мороженое в граненом стакане (...). Толпы гуляющих беспрестанно встречаются с вами. Единоземец великого Вашингтона идет подле брадатых жителей Каира и Александретты; древний потомок норманнов с утесистых скал Норвегии, роскошный испанец с берегов Гвадалквира, обитатели Альбиона, Прованса и Сицилии собрались, кажется, чтобы представить здесь сокращение Вселенной (...). Можно сказать, что в России нет другого места, где бы мы нашли подобное зрелище (...)".
Немного позже у Казенного сада — как у средоточия общественных гуляний — появляется соперник в виде Приморского бульвара. Тем не менее, значимость их остается почти равнозначной на протяжении многих десятилетий, о чем упоминает Н.А. Авдеева (1832 — 1842), а британский путешественник Роберт Лайелл, посетивший Одессу еще до сооружения бульварного ансамбля (1823), пишет: "Будучи расположенными в центре города, городские сады очень украшают его и являются для жителей Одессы источником удовольствия. В субботние вечера в теплое время года они становятся местом гуляний, в которых участвует множество людей разных национальностей, одетых в самые разнообразные костюмы и говорящих на разных языках. Военный оркестр оживляет эти собрания, на которых присутствует к всеобщему воодушевлению сам генерал-губернатор. Парки эти не очень обширные; они ухожены и содержатся в порядке, но аллеи слишком узки".
Вероятно, ирония Пушкина по поводу стихов В.И. Туманского, каковой более чем восторженно "сады одесские прославил", была все же несколько чрезмерной.
Итак, уже в самые первые эпохи своего существования Городской сад определил свое функциональное назначение как место общественных гуляний и увеселений. В свою очередь, подобная ориентированность предполагала явление музыкальных развлечений и, так сказать, предприятий общепита. Как видно из текста Н.А. Чижова, здесь производилась реализация "с рук" мороженого и кофе.
Р. Лайелл говорит и о военном оркестре. Известно, что подобные музыкальные коллективы исполняли на общественных гуляниях не только и не столько военные марши, сколько попурри из самых известных опер, впоследствии — оперетт, народные танцы и песни. Военные капельмейстеры, как правило, сами создавали всевозможные польки, галопы, попурри и прочие мелкие музыкальные формы. Но все это было, так сказать, делом преходящим или, скорее, проходным, временным, сиюминутным. Первым же стационарным учреждением Городского сада стало заведение искусственных минеральных вод, истории которого я посвятил довольно много места в упомянутой книге "Старые дома и другие мемориальные места Одессы" (2006). А потому здесь изложу этот сюжет лапидарно.
Первое общее собрание акционеров этого Общества, основанного в 1828 году, состоялось 22 мая 1829-го. Стремясь помочь оной институции стать на ноги, граф М.С. Воронцов убедил городское самоуправление передать в вечное пользование акционерам тот самый бывший дом Феликса де Рибаса, что примыкал к Казенному саду. В первой половине 1830-х они приступили к сооружению курзала, примыкающего к дому со стороны сада, и зал вступил в строй в 1836 году. Заведение реализовывало искусственные минеральные воды, имитирующие состав лечебных подземных вод лучших европейских курортов. Здесь лечились одесситы и приезжие. Курзал функционировал в теплый период 56 лет подряд. Летом он был снабжен полотняными навесами, так называемыми маркизами. В Городском саду выстроили симпатичный летний павильон, который виден на гравюре Карло Боссоли 1837 года. В 1849 году к заведению минеральных вод прирезали дополнительный участок земли (ГАОО, фонд 895, опись 1, дело 365; фонд 59, опись 1, дело 3172). Из этого плана, между прочим, видно, что в саду почти не наблюдается регулярных аллей — в основном видны лишь довольно хаотические узкие тропинки меж почти сплошными газонами. Лишенных зеленых насаждений площадок очень мало. То есть, по крайней мере, в это время сад был весьма густ.
В 1836 — 1837 годах под руководством архитектора Г.И. Торичелли вокруг сада устроили комбинированную стену, нижняя часть которой была из камня, а верхняя представляла собой пикообразные металлические решетки. В Государственном архиве Одесской области сохранилось несколько составленных по этому поводу Торичелли цветных рисунков — тушью и акварелью (фонд 895, опись 1, дела 139, 141 и 297, фонд 59, опись 1, дело 2172), в том числе — с резолюцией императора Николая I (1837).
Впоследствии Общество искусственных минеральных вод приобрело комплекс строений в Малом переулке, которые граничили с Городским садом. Возникли имущественные споры с городским самоуправлением, приведшие к тому, что заведение оставило бывший дом де Рибаса и курзал. Тогда Общество пожелало хотя бы получить проход в Городской сад со стороны своего участка в Малом переулке — "для утреннего гулянья во время летнего сезона с 15-го мая по 1-е августа". Но тут возникло препятствие: слева, перед зданиями, принадлежащими Императорскому обществу сельского хозяйства Южной России, на городской земле на основе аренды функционировал популярный кафешантан. Разумеется, лечебное заведение худо сочеталось с развлекательным, а потому город и отказал предпринимателям, давным-давно прочно вставшим на ноги и весьма успешно занимавшимся производством далеко не одних минеральных вод. Этот сюжет естественным образом перетекает в другой — связанный с историей соседней части Городского сада, а именно — сооружений, принадлежавших Императорскому обществу сельского хозяйства Южной России, и смежной части сада, которая сдавалась в аренду под увеселительные заведения.
Из плана Одессы, составленного Г.И. Торичелли в 1826 году, видна общая конфигурация расширившегося к тому времени Городского сада — такого, какой описан Н. Чижовым, Р. Лайеллом и другими современниками. Помимо участков, подаренных Феликсом де Рибасом, в его состав входит весь "пассаж" от Преображенской до Гаванной, занявший проезжую часть и тротуары несостоявшегося квартала Ланжероновской улицы, а кроме того — "дворовые места" участков №№ 700, 701, 706 и 707, примыкающих к казенным зданиям со стороны Малого переулка. По Преображенской сад окаймлен квадратным в плане домом князя Гагарина (участки №№ 704 — 705; ныне — территория библиотечного корпуса университета) и австрийского консула фон Тома (участки 702 — 703; угловой дом работников морского транспорта, построенный в конце 1930-х). Со стороны Ланжероновской примыкающие участки застроены неплотно, и их "дворовые места", по сути, перетекают в сад. Курзала заведения искусственных минеральных вод на участке № 687 еще нет. Нынешняя "Клара-Бара" (участок № 688) застроена лишь частично — маленьким флигелем и нынешним правым двухэтажным домиком при входе в сад со стороны Преображенской, где теперь размещается магазин по реализации CD. Позднее эти дом и флигель сливаются в единую "клюшку".
Теперь об истории поселения в Городском саду Общества сельского хозяйства. Как и Общество искусственных минеральных вод, оно возникло в 1828 году, и так же, как и первое, пользовалось огромной поддержкой М.С. Воронцова, что неудивительно, если учесть настоятельную необходимость хозяйственного освоения колоссального южного региона. Около четверти века оно занимало помещения в здании старой биржи (ныне — горсовета) на Приморском бульваре, где, помимо всего прочего, размещались его природоведческие музеи. Положение Общества здесь становилось все более и более стесненным — с увеличением коллекций, библиотеки, тематических кабинетов, лабораторий и проч. В 1850 — 1852 годах ходатайства Общества возымели последствия, и ему отвели принадлежавший городу дом на территории Городского сада, в тылу Малого переулка. Поскольку взимаемая городом арендная плата была чисто символической, в 1853-м одесский градоначальник А.И. Казначеев с разрешения кавказского наместника, то есть М.С. Воронцова, передал все здание в ведение Общества. Приняв довольно скромное и ветхое строение 23 февраля того же года, ученые-аграрии уже в первые годы эксплуатации затратили на ремонт более 700 рублей, а далее, несмотря на ежегодные починки, ремонтные расходы все увеличивались.
Ветхий дом надо было капитально перестраивать или же разбирать и возводить новый, однако, идти на это можно было, лишь заручившись долгосрочным правом пользования. Исходя из этого, Общество возбудило ходатайство либо о передаче дома в свою собственность, либо об отводе в долговременное пользование. 4 февраля 1858 года последовало "Высочайшее повеление" об уступке Обществу без торгов занимаемого им с 23 февраля 1853 года в Городском саду дома, принадлежавшего городу, за оценочную сумму 2400 рублей. Из оценки видно, что здание это было не только в дурном техническом состоянии, но и невелико. Что касается налога с этой недвижимости, то министр внутренних дел пояснил, что он не будет взиматься до тех пор, пока дом станет использоваться по назначению, то есть исключительно в рамках, очерченных уставом Общества. А вот если оно надумает передавать здание в аренду или же использовать с предпринимательской целью некорректно, тогда — другое дело.
Теперь можно было затевать стройку. Для нас важно понять, где именно! На плане Торичелли на сопряжении упомянутых участков №№ 700, 701, 706 и 707 видно два строения, параллельных Преображенской улице. Но если одно из них продолжается до Малого переулка и выходит на фасад, то второе, совсем небольшое, как раз попадает в стык с нынешним летним театром филармонии, а именно этот участок Городского сада всегда и сдавался в аренду под увеселительные заведения. С другой стороны, на планах второй половины XIX века два домика, принадлежавших Обществу, вычерчены параллельными как раз Малому переулку. Это навевает мысль о том, что старое городское строение, переданное Обществу, было не перестроено, а выстроено наново, при этом была изменена первоначальная его конфигурация.
Обстоятельства строительства таковы. Пришлось взять кредит в Приказе общественного призрения в 5000 рублей — на 5 лет, под 6 процентов годовых. На постройку и отделку небольшого одноэтажного дома на цоколе и его внутреннюю отделку издержали более 6780 рублей. В результате Общество исходатайствовало рассрочку платежей ввиду несостоятельности, а впоследствии, 13 ноября 1864 года, город вообще великодушно скостил остававшийся за аграриями долг. При этом строго оговаривалось лишь одно условие: дом остается за Обществом до тех пор, пока оно будет существовать, но в случае ликвидации здание переходит в собственность города. Ремонт и страхование строения должны, естественно, производиться за счет Общества.
Развернув в 1859-м строительство дома в Городском саду, Общество в то же время заключило с одесской купчихой Х. Фендерих контракт на постройку "на уступленном городом дворовом месте при доме для склада и продажи земледельческих орудий, с тем, что по прошествии 12 лет магазин поступит в собственность Общества без всякого вознаграждения". Вот цитата, хорошо иллюстрирующая, что же, собственно, представлял собой означенный магазин и — в какой "контекст" он вписывался: "Смело можно сказать, — написано в отчете Общества за 1859 год, — что подобного магазина с таким разнообразным сортаментом орудий и машин еще не было в России. Если к этому присоединить еще то, что он находится в центре города, в саду, в соседстве с лучшею гостиницею, где обыкновенно останавливаются помещики, что выбором машин непосредственно может руководить Общество, то само собою становится очевидным, что этот магазин будет иметь огромное влияние на распространение улучшенных орудий и машин в крае".
Идея устройства экспозиции (музея) сельскохозяйственных орудий была высказана секретарем Общества, известным впоследствии литератором П.Т. Морозовым, еще в 1832 году, но осуществляться стала гораздо позднее, после переселения ученых-земледельцев в Городской сад. Благодаря этой экспозиции сельские хозяева "начали делать заказы по виденным образцам" и, кроме того, "брать орудия на срок до 6-ти недель для временного испытания", то есть апробирования. Но когда Фендерих (фирма известна сначала как "Беллино-Фендерих", а впоследствии как "Беллино-Коммерель") в 1860-м открыла в Городском саду упомянутый магазин-выставку сельскохозяйственных орудий, собиравшаяся в течение десяти лет Обществом солидная коллекция была распродана.
Впрочем, и сельскохозяйственный салон госпожи Фендерих не выдержал испытания временем, поскольку город постепенно наводнили передовые орудия и машины таких известных зарубежных фирм, как "Маккормик", "Осборн" и др. Она отказалась от выстроенного магазина через 7 лет, в 1867 году, и "с 1 апреля 1868 года Общество начало отдавать его в наймы другим лицам". Кому? Разумеется, тем, которые специализировались на ресторанном и вообще развлекательном бизнесе. И при этом Общество хитроумно сохранило не облагаемое налогом и использовавшееся по прямому назначению основное здание. Вспомните приведенную выше цитату о том, что салон этот строится по соседству с лучшею гостиницей, в которой обычно останавливаются помещики! Что же это за гостиница, примыкавшая к Казенному саду?
Олег ГУБАРЬ.
(Продолжение следует.)
