В 2006 году верному служителю киноискусства гражданину Республики Польша Анджею Вайде исполнилось 80 лет. По продолжительности жизни в кинематографе Вайду можно сравнить разве что с японцем Акиро Куросавой, снимавшим фильмы на протяжении полувека. В чем пан Анджей абсолютный лидер, достойный Книги рекордов Гиннеса, так это в количестве выпущенных картин. Он снимал в год по фильму, а бывало, что и два.
Когда мы говорим, что классики редко бывают современниками, что бессмертная слава имеет обыкновение приходить после смерти, мы правы, но не на сто процентов. Анджей Вайда при жизни получил заслуженное. Свои главные кинонаграды мэтр подарил музею Ягеллонского университета в Кракове, где хранятся рукописи из библиотеки короля Зигмунта Августа, последнее фортепиано Шопена, астрономические инструменты Коперника и первый глобус, на котором появилась Америка. А дарить знаменитому кинорежиссеру было что: "Золотую пальмовую ветвь" Канна, "Золотого льва" Венеции (1998) и американского "Оскара" за выдающийся вклад в развитие мирового кинематографа.
Анджей Вайда родился в 1926 году в городе Сувалки, на границе с Советским Союзом. Его отец Якуб Вайда имел чин капитана, командовал пехотным полком. Он исчез в 1939 году, когда СССР оккупировал восточные территории Польши. Мать Анджея отказывалась верить, что ее муж погиб в Катыни. Жена ждала возвращения Якуба, хотя его в числе 15 тысяч польских офицеров расстреляли еще в
1941-м. Вот что говорил об этом Анджей Вайда в одном из интервью: "Преступление оказалось настолько иррационально, что невозможно было понять, почему это сделано. Легче давалось предположение, будто все устроили немцы, создававшие концентрационные лагеря и творившие бесчинства на оккупированных территориях. Однако выяснилось, что содеянное целиком и полностью на совести НКВД. Органы получили благословение лично товарища Сталина…"
Анджей Вайда отдал долг памяти отца: в 1988 году он снял документальный фильм о Катыни под названием "Лес".
Во время второй мировой войны юный Анджей внес свой посильный вклад в победу над врагом: был партизаном. Кстати, этот факт его биографии — да еще и весомость его имени — определили выбор Стивена Спилберга в вопросе привлечения Вайды к осуществлению титанического проекта: цикла документальных фильмов о жертвах Катастрофы в разных странах. К работе привлечен и давний знакомый пана Анджея, российский режиссер Павел Чухрай.
Сразу после войны Вайда поступил в Краковскую академию изящных искусств, окончить которую ему не было суждено. Впрочем, "звезда" мирового кинематографа рисует до сих пор — на клочках бумаги, аккуратно подписывая каждый такой клочок: Andrzey Wajda.
О нем можно говорить, как о человеке осторожном, с властью не конфликтовавшем. Из интервью:
"Я руководствовался здравым смыслом. Всегда полагал, что от меня будет больше пользы, если сниму новый честный фильм. Что хорошего, если мне запретят работать? Кому я нужен со связанными руками, заткнутым ртом?"
Жена режиссера Кристина Захватович в том же интервью добавила, что польский писатель Казимир Брандыс сказал Вайде: "Я работаю при помощи ручки и бумаги. Даже когда не печатают, могу писать "в стол" — в надежде, что издадут потом. А если у тебя отнимут камеру, что станешь делать?"
В первой половине 80-х американские продюсеры предложили Вайде снять фильм по сценарию Александра Солженицына о бунте в советском лагере. Режиссера выбрал сам писатель. Но знаменитый режиссер ответил отказом: после такой картины о возвращении в Польшу нечего было и думать. На эмиграцию же он решиться не мог.
Есть все основания говорить о глубоком чувстве патриотизма, присущем польскому режиссеру. Снятый им в 1999 году фильм "Пан Тадеуш" по одноименной поэме классика польской литературы Адама Мицкевича Вайда считает своим главным творением. За несколько месяцев показа в Польше картину посмотрели 60 процентов населения страны!
В СССР же популярность режиссеру принес фильм "Пепел и алмаз" — экранизация одноименного романа Ежи Анджеевского. Зрителя покорили острота этического конфликта картины, сила игры исполнителя главной роли — Збигнева Цыбульского.
Много фильмов снято режиссером, но к еврейской теме непосредственное отношение имеют два из них — "Korczak" и "Wielki tydzien" ("Страстная неделя").
На определенном этапе своей жизни и творческой активности Анджей Вайда столкнулся с обвинениями в антисемитизме, прозвучавшими в его адрес. Как должен опровергать нелепые обвинения художник? Своим творчеством!
Фильм "Korczak" меня поразил. Картина снята с исключительной любовью — к памяти известного врача, писателя и педагога Януша Корчака (Хенрыка Гольдшмидта), к памяти обитателей Варшавского гетто, особенно — невинно загубленных детей. Заглавную роль блестяще исполнил Войцех Пшоняк, о котором один из польских евреев в разговоре со мной отозвался следующим образом: "Superaktor". Дело даже не в этническом происхождении Пшоняка (мне доводилось слышать о нем разное: еврей, полуеврей, с определенным количеством еврейской крови). Актер создал образ потрясающей силы. Его взгляд будто пронизывает.
Два эпизода кинодейства врезались мне в память.
Дом для еврейских сирот, возглавляемый доктором Корчаком. Кстати, располагался он на улице Крахмальной, д. 92. Эту улицу воспел в своих работах лауреат Нобелевской премии Исаак Башевис-Зингер. И вот в этот приют поступает новичок, задающий другому мальчику, обитателю со стажем, вопрос: "Кто такой Корчак?" — "Это величайший поляк в мире!" — "Он же еврей!" — "И величайший еврей в мире!"
На всю Польшу, на весь белый свет Анджей Вайда заявил: величайший поляк — это совсем не обязательно этнический поляк. Величайшим поляком может быть любой гражданин Польши, в том числе и еврей. Мы все равны, мы все едины.
Есть величайшая заслуга кинорежиссера Вайды, как и многих других представителей польской интеллигенции, в том, что после войны в стране, в конце концов, возобладала концепция общности народа, национального единства, этнической и конфессиональной толерантности.
Второй запомнившийся эпизод картины "Korczak" имеет свою предысторию в рамках фильма. Некий бизнесмен, неплохо живущий в гетто, неоднократно предлагает доктору Корчаку выехать из страны по специально для него сфабрикованным документам. Можно подозревать, что этим евреем движет чувство, замешенное на корысти. Но вот двинулись в свой последний скорбный путь по улицам Варшавского гетто воспитанники дома для еврейских сирот. Они уже вышли на платформу железнодорожной станции. Еще несколько минут — и быть им всем в вагоне поезда, берущего курс на… Впрочем, никто не знал, куда, но все догадывались о худшем. И в этот решающий момент на привокзальную площадь влетел, ворвался упомянутый коммерсант. До сих пор у меня в ушах звенит его душераздирающий крик: "Panie doktorze!" ("Господин доктор!") Нет, не корысть двигала этим человеком, которого самого схватили эсэсовцы. Он пытался доказать неправильность их действий: его, как владельца американского паспорта, не имели права депортировать. Но… Эшелон, конечным пунктом маршрута которого был лагерь смерти Треблинка, был готов к отправке. Никакие формальные правила игры для извергов в эсэсовской форме не действовали.
Фильм "Wielki tydzien", который я смотрел в рамках программы киноклуба центра "Мория", представляет собой экранизацию еще одного произведения — одноименной повести — Ежи Анджеевского (1909 — 1983). Картина снята в постперестроечном политико-культурном контексте. Ее лейтмотив — алый цвет пламени над сражающимся Варшавским гетто. Главные герои фильма — еврейская девушка Ирена и польский инженер Ян Малецкий, предоставивший ей убежище в своей квартире. Впрочем, квартиру он, видимо, арендовал, поскольку у дома был хозяин. Эпизодичный по своей сути образ домовладельца мастерски, в очень запоминающемся ключе воплотил в жизнь уже упоминавшийся нами Войцех Пшоняк. Все циклично в творчестве Анджея Вайды: хозяин дома перечитывает поэму Адама Мицкевича "Пан Тадеуш", когда к нему приходит Ян Малецкий. Они говорят о девушке, нашедшей приют в семье Малецких. Домовладелец спрашивает, является ли настоящей та польская фамилия Ирены, которую Ян всем называет. Инженер спрашивает в ответ: "А если это и не настоящая фамилия, то что Вы, пан домовладелец, будете делать?" Вот она, дилемма, вставшая перед героем superaktor'a Пшоняка: выдать или не выдать? А может, просто выгнать? Да что там выгнать — попросить уйти. Но домовладелец, перечитывавший бессмертные творения классика польской литературы Мицкевича, согласился на то, чтобы еврейская (об этом прямо не говорилось, но всем все было понятно) девушка оставалась в доме и далее — до того, как будет найдено другое убежище. Хозяин дома явно шел на риск, но… он читал Адама Мицкевича. А были другие люди — культурные, цивилизованные, воспитанные на произведениях Гете и Шиллера, философии Канта и музыке Вагнера. Но они пришли и подожгли тот общий для поляков и евреев Дом, который назывался Польша…
Ян Малецкий поблагодарил своего собеседника, сказав, что на его месте так поступил бы не каждый. Прозвучавший ответ так же, как крик "Panie doktorze!" из фильма "Korczak", врезался в память: "Так на моем месте поступил бы каждый настоящий поляк".
Кинорежиссер Вайда очень наглядно и выпукло показывает, как интеллигентные и порядочные люди войной были поставлены в обстоятельства, вынуждавшие их быть героями. Так, в фильме показан и младший брат Яна Малецкого. Мы прощаемся с ним у стен сражающегося Варшавского гетто. Юноша вооружен и полон решимости. Можно предполагать, что он наряду с несколькими десятками других неевреев — граждан Польши — влился в число восставших узников гетто и… Шансов на выживание было очень мало. Варшавское гетто стало местом, где река еврейской крови приняла в себя ручеек (по-польски — strumyk) крови поляков. Как бы там ни было, еврейская кровь смешалась с польской. Как не хотелось бы об этом забывать сейчас!
На этой ноте я хочу поставить точку в своих заметках о жизненном пути и творчестве выдающегося польского режиссера Анджея Вайды. Побольше бы миру таких режиссеров — глядишь, и мир был бы другим.
Игорь ГУСЕВ.