(Продолжение. Начало в № 550.)
6. ПОЧЕМУ БЫЛ РАЗРУШЕН ПЕРВЫЙ ХРАМ?
Талмуд говорит: "Почему был разрушен Первый Храм? Потому что в те времена было три греха: идолопоклонство, безнравственность и кровопролитие. Но во времена Второго Храма евреи изучали Тору, соблюдали заповеди и творили добрые дела. Тогда почему же и Второй Храм был разрушен? Из-за беспричинной ненависти евреев друг к другу".
Евреи, жившие во времена Первого Храма, явственно ощущали присутствие Б-га. Пророки и праведники не были редкостью среди них. Достаточно было взойти на Храмовую гору, чтобы узреть чудеса: облачный столп — присутствие славы Г-сподней, огонь жертвенников и дым курильниц. Никто не мог завоевать эту землю и угнать этот народ, пока Г-сподь был с ним. "Вот что делает человека нечистым, — сказано в трактате "Шавуот". — Три тяжких греха: идолопоклонство, безнравственность и кровопролитие". После того как евреи запятнали себя этими грехами, они перестали быть народом, близким к Б-гу, и Г-сподь отдалился от них. Они лишились своего защитника и пали жертвой войск Навухаднецара — они и их Храм. Храм, который лишен Б-жественного Присутствия (а оно приходит как награда за добрые дела), — не больше, чем образчик искусной архитектуры. Золото и серебро красивы лишь тогда, когда используются для служения Г-споду. В Храме, лишенном Б-га, они кажутся ненужной роскошью.
Мы уже говорили, что силы зла ополчаются в первую очередь против тех, кто слишком возвышается над окружающими. Во времена Первого Храма весь народ Земли Израиля достиг высочайших вершин духа. Но стоило в броне их безупречности появиться первым трещинам, как тут же у источников их святости появился Сатана, соблазняя евреев самыми низменными из всех грехов.
Истинная причина
Чтобы понять мотивацию человеческих проступков и отношение человека к греху, приведем одно высказывание из Талмуда: "Сыны Израиля поклонились идолам только для того, чтобы получить возможность безнаказанно грешить" ("Санхедрин").
Что мы отсюда учим? Всякому нормальному человеку необходимо сохранять уважение к самому себе, и поэтому каждый из нас стремится оправдать свои поступки. Можно цитировать экзистенциалистов, говорить о "новой" морали, о законе джунглей, призывать на помощь новомодные философские теории — и всё с одной целью: хоть как-то объяснить свои поступки.
Рабби Исраэль Салантер однажды процитировал другое талмудическое изречение, согласно которому сначала человек совершает грех, понимая, что это грех, а затем, совершая его второй раз, он начинает считать свой поступок вполне приемлемым. "Что можно сказать, если грех совершается в третий раз?" — спросил рабби Исраэль. И ответил: "Тогда для него это уже мицва!"
Рабби, великолепный знаток человеческой природы, знал, как безгранично стремление человека к оправданию своих поступков. Самые безупречные из нас помнят, как впервые совершили тот или иной грех. Помнят чувство раскаяния и опустошенности, помнят свою решимость никогда больше не повторять содеянное. Но, согрешив во второй раз, человек испытывает иное чувство. Он пожимает плечами, невольно думает, что, в конце концов, в его поступке не было ничего особенно ужасного. А в третий раз? То, что когда-то считалось грехом, возводится в ранг допустимых поступков, и повторять его становится едва ли не делом чести, ибо человек уже мысленно оправдал себя.
Во время Первого Храма народом Израиля владела непреодолимая тяга к безнравственному. То, что плоть слаба, уже тогда не было новостью. Но как оправдать народ Торы, народ, который хорошо знал, что в глазах Б-га нравственность — это то же, что и святость? Мы видели, как решило эту задачу забывшее Б-га общество второй половины XX века: оно высмеяло стыд и нравственность, объявив их маской, скрывающей ложь и лицемерие. Слово "любовь", когда-то означавшее чувство, стало синонимом чувственности. Примерно то же самое произошло в древности. Низменные страсти охватили живших во времена Первого Храма. Но было небольшое отличие: они обратились не к идеям эмансипации, а к идолам, дабы узаконить свои аморальные стремления.
Иудаизм накладывает высокие нравственные обязательства, идолы же приглашают оставаться безнравственными. Поэтому число идолопоклонников в те времена росло, как теперь растет число борцов за полное раскрепощение. Когда на пути отступников встали праведники, первые не остановились и перед убийством. Так три тягчайших греха, порожденные низменными страстями, заставили праведность уступить место пороку. Вот тогда Г-сподь и отдалился от евреев. Храм был разрушен, а сами они изгнаны из своей земли.
Второй храм
Во времена Второго Храма Б-жественное Присутствие не осеняло ни народ, ни его землю, как то было в эпоху Первого Храма. Пророки, священный Ковчег Завета, чудеса Первого Храма — все исчезло. Сила народа, жившего в то время, состояла лишь в одном — в его единстве. Г-сподь еще мог сказать: "Кто сравнится с народом Израиля, Моим народом, единственным на Земле?" Храм служил символом еврейского единства, ибо не было у них другого места для жертвоприношений и не было иных священников, кроме тех, что были в Храме. Но, опустившись до мелких ссор и взаимной ненависти, они потеряли и то, что давало им право искать Б-жественной защиты: единство.
Во все время Второго Храма положение евреев было весьма неустойчивым, однако, они продолжали существовать. Благодаря чему? Благодаря милости Г-спода. Потеряв право на эту милость, они потеряли свою землю, свой Храм. С того дня для них началось изгнание — жизнь, полная страданий, среди необузданного римского варварства.
7. Б-ЖЕСТВЕННОЕ ПРИСУТСТВИЕ
Мы часто произносим слова "Шехина" ("Б-жественное Присутствие") и "Шехината бегалута" ("изгнание Шехины"), однако, мало кто из нас понимает их смысл. Нам не дано до конца понять смысл этих слов, ибо нашему поколению никогда зримо не открывалось присутствие Б-га. Если бы нам довелось ощутить святость Б-жественного Присутствия, исчезла бы сама необходимость объяснять эти слова.
Люди исследуют законы зрительного и чувственного восприятия, но само существование зрения и ощущений для них несомненно. Точно так же, как несомненно, например, существование энергии и ее источников, таких как топливо.
Хазарский царь как-то спросил одного из еврейских мудрецов, для чего нужны жертвоприношения. Прежде чем привести философское объяснение, мудрец ответил просто. Когда еврей шел в Храм, он видел, как в награду за соблюдение им заповедей Г-сподь принимает его жертву, видел облачный столп, покрывавший Святая Святых, и ему, как и всякому, кто стремился к святости, неизбежно открывалось присутствие Б-га. Каждый, кто приносил жертву и своими глазами видел, как Г-сподь берет ее, воспринимал это своим сердцем, так что не было в нем сомнений, необходимо ли то, что он делает: это было очевидным. Но мы с вами, люди, живущие сейчас, не видим подтверждения Б-жественного присутствия — отсюда наши сомнения. Именно это и означают слова "изгнание Шехины".
Шехина в изгнании
Пока сердце еврея открыто Г-споду, пока его поведение свидетельствует о том, что он понимает свою принадлежность к народу, избранному Б-гом, его осеняет Б-жественное Присутствие. В сердце каждого еврея есть искра святости. И как ни темна ночь изгнания, какими бы незаметными ни были евреи среди других народов, как бы сильно им ни хотелось раствориться в окружении, в них горит искра. Искра эта никогда не погаснет ни в одном еврее — так обещал Г-сподь.
Шехина, Б-жественное Присутствие, всегда с нами. В некоторых — выдающихся общественных деятелях, мудрецах, цадиках — она проявляется зримо.
Конечно, есть такие, в которых эта искра мерцает совсем незаметно, так что кажется, будто ее огонь совсем угас. Даже самый внимательный глаз не в состоянии различить ее блеск за плотным наслоением грехов, за толстокожей апатией. Именно это и называется — "Шехина в изгнании". Причем мы не говорим об изгнании Г-спода, так как: "Земля и то, что наполняет ее, Вселенная и все, живущее в
ней, принадлежит Г-споду" ("Теилим" 24:1). Не Он, а Его Шехина находится в изгнании, потому что мы в своей жизни, в своих сердцах, своих поступках оказываемся недостойными того, чтобы Его Дух обитал в нас.
Когда еврей живет по законам Торы, тогда огонь Б-жественной искры разгорается в яркое пламя, освещающее все стороны его жизни вплоть до повседневных поступков. Для такого еврея не существует границы между религией и мирскими делами. Во всех занятиях он подчиняется законам Торы, и потому каждый его поступок проникнут верой и благочестием. В этом случае мы говорим о присутствии Шехины, которое становится все очевиднее, по мере того как праведный человек в своем величии приближается к Адаму (еще не совершившему свой грех) и по мере того как он приближается к евреям у горы Синай (еще ожидающим посланных в землю Израиля, которые должны были вернуться и сказать: "Хороша та земля"). Когда же еврей позволяет земным делам овладеть его мыслями, когда он совершает грех один раз, потом другой, третий, до тех пор, пока грех не превращается в мицву, тогда искра, которую он несет в себе, постепенно меркнет.
В конце концов, не только окружающие, но и сам обладатель Б-жественной искры перестает замечать присутствие Б-га. Все слабее и слабее ее блеск, пока, наконец, душа такого человека полностью теряет способность отзываться Б-гу, он более не узнает Его, и искра его души скрывается в его сердце так далеко, что ее свет уже не прорывается наружу сквозь множество завес.
Тот свет мог бы померкнуть совсем, если бы Г-сподь не обещал, что искра, горящая в душе еврея, никогда не померкнет до конца. Другими словами, присутствие Г-спода в земной жизни зависит от самого еврея: чем более еврей старается быть достойным Его, тем более Г-сподь присутствует в делах еврея и тем более открывается близость к нему Б-га. При этом он устремляется к новым духовным вершинам, а его жизнь еще более наполняется Б-жественным Присутствием. Верно и обратное. Если еврей отказывается видеть свет, свет отдаляется от него, пока не превратится в искру, запертую в сердце, закрытом для знания. Когда народ лишается Б-жественного Присутствия, разрушение уже произошло. Если народ потерпел духовное крушение, Храм, по сути, уже разрушен. Что касается разрушения Храма, который построен из дерева и камня, то это лишь неизбежная развязка, видимый финал давно свершившейся драмы.
Не наказание, а урок
Покров материального мира — вот что скрывает искру. Низменные страсти — вот что заставило евреев поклоняться идолам. Лишь великим в те времена было дано осознать это, но все они, даже Иеремия, были осмеяны за смелые слова истины. Если бы не слова мудрых, яркие и непреложные, как сама Тора, мы бы никогда не узнали истины, которая заключена в словах пророка: "Как одинок город". Вместо этого мы бы пустились в рассуждения о присущей тому времени борьбе философских идей, и наши споры превратились бы в беспредметные разглагольствования о людских нравах и о превратностях судьбы. Лишь проницательность мудрецов тех времен открывает нам, что всякий раз, когда человек восстает против Торы, как бы он ни старался оправдать себя, строя целые башни из словесных упражнений, он совершает все тот же старый грех сынов Израиля, которые обратились к идолам, чтобы освободиться от законов нравственности.
Стремление утолить малейшее желание плоти, ухватить побольше жизненных благ, окружить себя всевозможными удобствами и роскошью — вот те силы, что скрывают Б-жественный свет, который таится в каждом еврейском сердце. Б-г смотрит на нас, Он ждет освобождения Шехины из изгнания. Как сорвать покровы материального? Нужно осознать, что земные блага — не больше, чем заманчивое видение. Когда Б-г открывает нам, насколько наивна наша вера в накопление материальных благ, мы начинаем понимать, что все богатства принадлежат Ему и, как говорит Тора, доверены нам лишь на время. Когда Б-г открывает нам, что, несмотря на нашу веру в преимущества, даваемые властью, она не защищает нас от опасностей, что залог спасения не в силе оружия, мы понимаем, что лишь Б-г — защита Израиля, что в каждом из нас жива искра, освещающая путь к Нему.
Выбрать истину
Итак, Б-г заставляет страдать и человека, и целый народ. Но Б-г не наказывает, как рассерженный отец, который бьет ребенка по рукам, или как рассерженный учитель, который лишает ученика каникул. Б-г не сердится, Он не мстит человеку, чтобы успокоить Свой гнев.
Конечно, любящий отец и мудрый учитель тоже выбирают наказание с осторожностью. Они наказывают не для того, чтобы отомстить, а чтобы направить, научить и указать верный путь.
Человек, страдающий от боли, либо обращается к Б-гу, либо ищет более дорогих врачей и более экзотические лекарства. Народ, преследуемый несчастьями, либо укрепляет пошатнувшиеся нравственные устои, либо старается найти новые доводы в свое оправдание. Страна, начавшая опустошительную безнадежную войну, может либо прекратить ее, признав свою ошибку, либо продолжать бессмысленную бойню, расходуя все новые средства и посылая на смерть все новых солдат.
Б-г не дает нам гарантии того, что, испытав страдание, мы увидим свет. Г-сподь создал мир, в котором существует свобода выбора, и потому на нас возложена миссия самостоятельно найти истину, а не скрывать ее, погружаясь в темную пучину самообмана. Лишь одно обещал нам Г-сподь — что мы можем найти истину, если попытаемся что-нибудь для этого сделать.
Есть люди, которым в страданиях мгновенно открывается свет, они раскаиваются, ибо знают, откуда он происходит. Такие люди обладают знанием прошлого и будущего, это Б-жественный дар. Другие предпочитают проклинать судьбу, глотать философские снадобья и самозабвенно изобретать все новые завесы, пытаясь все глубже загнать Б-жественную искру истины, чтобы она не мешала им идти дорогой лжи. Идя темной дорогой, они боятся яркого света.
Из книги рабби Носсона ШЕРМАНА
"Вечность и суета".
(Продолжение следует.)