|
 На главную страницу сайта |
(Продолжение. Начало в № 554.)
Мудрое сердце
Слова, в которые облек Шломо свою просьбу, проливают еще больший свет на ее суть. Он попросил дать ему чуткое, внимающее, мудрое сердце. Когда человек желает лишь одного - прислушиваться к голосу Б-га и понимать Его, он таким образом посвящает себя Тому, Кто находится вне его. Он посвящает всего себя служению Б-гу. В этом и заключалось желание Шломо, и именно в этом состояла его мудрость. Сказать о человеке, что он властвует над чем-либо, что он владеет им, можно лишь тогда, когда он не зависит от того, чем владеет. Государственный деятель, вынужденный соизмерять каждый свой политический шаг с общественным мнением или с мнением членов его собственной партии, - в значительной степени всего лишь подчиненный, но не абсолютный вождь. Делец, забывший о себе самом и своей семье ради бизнеса, - лишь слуга, но не владелец. Человек, вся жизнь которого подчинена низменным желаниям и измышлениям, - раб своих желаний и своего ума, но не хозяин их.
Шломо хотел получить чуткое сердце, всегда готовое внимать Создателю. Он стал обладателем дара мудрости только потому, что мудрость, к которой он стремился, была для него средством служения Б-гу, его компасом на пути служения Г-споду, но не самоцелью.
2. ЧЬИМ ИСПЫТАНИЕМ БЫЛА МИССИЯ ШЛОМО?
Каждый человек на Земле имеет особое предназначение, и испытания, посылаемые ему, обуславливаются этим предназначением. Особенно ясно это видно на примере жизни Патриархов. Но и жизнь каждого еврея, пусть и в меньшей степени, тоже подтверждение этого тезиса. Г-сподь повелел Аврааму принести Ему в жертву своего единственного сына. Акейдат Ицхак - возложение Ицхака на алтарь - считается важнейшим событием в еврейской истории. Мы вспоминаем о нем в наших молитвах. Сила духа и готовность к самопожертвованию обоих - и сына, и отца - являются источником вдохновения и стремления к добродетели для многих поколений евреев. Авраам был готов принести жертву, а Ицхак - добровольно взойти на алтарь, чтобы отдать жизнь, если в этом заключается воля Б-га. И все же, как ни странно, Талмуд и Мидраш упоминают об этом событии лишь как об испытании Авраама.
Безусловно, то было испытанием для отца, но почему оно не считается испытанием также и для сына?
Ребе из Коцка ответил так: "Это называется испытанием не Ицхака, а Авраама, потому что в Торе говорится об акейда, а значит, Б-г испытывал Авраама".
На первый взгляд, ответ нисколько не проясняет дело. Да, Тора говорит об испытании одного Авраама, но именно это нам и непонятно!
Победить себя
Ребе из Коцка прав. Одно и то же событие может быть испытанием для одного человека и не быть испытанием для другого. В Аврааме главным свойством была доброта. Благодаря своей доброте он приобрел последователей в вере в Единого Б-га. Даже на третий день после обрезания, все еще испытывая сильную боль, он, сидя под палящим солнцем, надеялся увидеть путников, чтобы пригласить их в дом.
Поскольку он сделал милосердие и щедрость средствами своего служения Б-гу, именно его доброта подверглась испытанию. Был ли он щедрым лишь потому, что щедрость ему присуща, или же она являлась для него средством служения Б-гу? Что, если его доброта придет в столкновение с необходимостью подчиниться воле Г-спода: что он будет делать тогда? Сможет ли он быть жестоким, если на то будет воля Г-спода?
Наши мудрецы учат: Б-г не бывает несправедлив к людям. Никогда Он не налагает на людей испытания большие, чем они способны вынести. Авраам был достаточно велик для любого испытания. Поэтому он был избран для того, чтобы преодолеть все, выпавшее на его долю, извлечь из своих испытаний благо и для себя, и для своих потомков. Каждое из его испытаний включало в себя необходимость проявить жестокость. Зачем? Для того чтобы заставить людей отвернуться от него. Может ли кто-нибудь из нас послать женщину с больным ребенком в пустыню и даже не дать ей воды? А если эта женщина твоя жена и с ней твой ребенок? Но Аврааму было велено прогнать свою наложницу Агарь вместе с больным сыном, даже не дав ей времени взять с собой провизию. То, что жизнь Ишмаэля будет спасена в результате Б-жественного вмешательства, не было известно Аврааму заранее. Это было его испытанием. Совершит ли добрейший из людей то, что, на первый взгляд, будет проявлением жестокости? Выполнит ли волю Б-га?
Таким же испытанием для Авраама было Акейдат Ицхак. Сможет ли Авраам восторжествовать над своей природой? Сто лет ждал он рождения Ицхака, достойного наследника своих идеалов. Всю свою жизнь Авраам проповедовал, что человеческие жертвы не угодны Г-споду, что милосердный Б-г хочет спасти человеческую жизнь, а не погубить ее. И вот Авраам собирается принести в жертву своего собственного сына. Как после этого он может надеяться снова заставить людей поверить в Б-га? Его учение станет предметом насмешек, его авторитет будет развенчан.
Ицхак был человеком совсем другого склада. Он воплощал в себе бескомпромиссную преданность в служении Б-гу. Ему было не трудно пожертвовать - если необходимо - своей жизнью. Поэтому повествование об Акейдат Ицхак начинается в Торе словами: "Б-г испытал Авраама".
Также и Яаков, главной чертой которого была правдивость, должен был пройти испытание, чтобы доказать, что он может несмотря ни на что остаться правдивым. Он должен был обмануть Ицхака, чтобы получить благословение отца, затем 20 лет прожить у Лавана, не уступая ему ни в смекалке, ни в хитрости, и превзойти в уме Эсава на своем пути назад в Ханаан. Пройти через ложь и остаться верным правде - в этом заключалось испытание Яакова.
Отец и сын
Давид и Шломо, отец и сын, были величайшими из царей, когда-либо правивших Израилем. Однако они отличались друг от друга своими личными качествами и миссией, которая была на них возложена. Царь Давид, верный примеру своего предка Иеуды, жил не для себя. Он не принадлежал себе. Величие, как он его понимал, заключалось для него в служении народу. Способность быть одновременно смиренным и великим досталась ему в наследство от Иеуды, который являлся для своих потомков примером полного подчинения своей миссии. Имя Иеуда, написанное на иврите, заключает в себе четырехбуквенное имя Б-га. Но оно содержит также букву "далет", означающую "бедность". Иеуда нес в себе величие Создателя, но для себя он остался нищим, не имеющим ничего своего. Поэтому он и был царем. Таким же был и Давид - его потомок. Величие Давида заключалось не в его особых личных качествах, а в служении Б-гу и народу. Имя Давид начинается с буквы "далет", символизирующей его низкое происхождение. (Ведь одна из его прародительниц была моавитянка Рут, перешедшая в иудейство.) Затем идет буква "вав" - простая прямая буква, символизирующая его постоянный духовный рост. Но завершается слово Давид тоже буквой "далет". Хотя он и стал победителем во всех своих славных битвах и даже злейшие враги признали его величие, Давид остался нищим: ничего из того, чего он достиг, не принадлежало ему. Все, что он имел, было даром Б-га. И этот дар он должен был хранить для своего народа, потому что царь принадлежит своему народу.
Мы знаем, что лишь однажды в своей жизни Давид попросил еду и питье для себя. Случилось это, когда, несмотря на молитвы и строгий пост, которому он подверг себя, первый сын от брака с Батшевой все же умер. Увидев, что Б-г не ответил на его мольбы, Давид поднялся и попросил слуг принести ему еду. Так Давид дал понять, что принимает наказание Б-га. "Как благословляют Б-га за добро, так следует благословлять Его и за зло". Мы должны признать, что независимо от того, справедливым или несправедливым кажется нашему ограниченному разуму суд Г-спода, мы должны принять Его наказание. И не только принять, но и понять, что все, что делает Он, - все добро. За исключением этого знака, которым Давид показал, что принимает суд Г-спода, жизнь его была постоянным постом и самоотречением. Поэтому в конце своих дней он мог сказать, что убил в себе зло с помощью поста.
Миссия Шломо была диаметрально противоположной. Он также подчинялся воле Б-га и подавлял в себе наклонности к злу. Но его способом установить царство Б-жие внутри себя и среди Израиля было привнесение святости в каждый аспект своей роскошной жизни. Обильные пиры были каждодневным событием в его дворце. Красота и богатство окружали его. В гареме царя было около тысячи жен и наложниц. Но пиры, роскошь и красота жен не трогали Шломо. Он доказал, что с помощью святости можно одержать победу над тягой к наслаждениям. Именно Шломо, познавший все наслаждения, сказал: "Суета сует, все суета..." ("Коэлет", 1:2).
Давид был воином. Он боролся против зла в себе, как боролся со своими врагами, потому что они - и зло внутри человека, и враги - составляют единую силу. Сатана появляется в разных обличиях: он - и в стремлении народа Израиля к греху и пороку, и в иноземных врагах, стремящихся покорить его или, по крайней мере, ослабить его дух. Когда Давид покорял врага внутри себя, тогда терпел поражение и его внешний враг.
У Шломо не было иноземных врагов. Не было у него и врага внутреннего. Он поборол в себе зло, а потому и его иноземные враги были покорены. Он окружил свою жизнь роскошью, чтобы показать, что она не имеет никакого значения. Казалось, что царь Шломо полностью отдал себя любви. Но все это было только для того, чтобы показать, что вся любовь принадлежит Б-гу. В Мидраше сказано, что именно пиры Шломо научили мудрецов устраивать пир в честь завершения изучения Торы. Ибо пиры Шломо были праздником в честь изучения Торы, в честь исполнения Торы, в честь жизни, прожитой ради нее, а вовсе не оргиями, как считают те, кто не понимает Писания.
Но вот в Писании сказано: "И случилось так, что, когда Шломо состарился, жены склонили его сердце к другим богам, и оно уже не было вполне предано Г-споду, его Б-гу, как сердце Давида, его отца" ("Млахим", 1, 11:4).
Да, Шломо не достиг того величия, которое ему было предназначено. Но, как говорит Талмуд, сказать, что Шломо совершил грех, было бы ошибкой. Хотя в Писании говорится, что Шломо поддался на уговоры своих жен и был повинен в идолопоклонстве, сам он никогда не поклонялся идолам. Тем не менее, поскольку он должен был запретить своим женам поклоняться иноземным богам, но не сделал этого, он несет такую же вину, как если бы сам им поклонялся.
Шломо был настолько велик, что даже понятный и простительный грех человека, который на склоне лет не может обуздать своих жен, воспитанных в иной религии, даже такой грех приравнен для него к самому страшному из грехов - идолопоклонству. Талмуд продолжает: Шломо предпочел бы всю жизнь пасти свиней, лишь бы эти слова не были сказаны о нем в Священном Писании. Именно потому, что, несмотря на роскошь и излишества своей жизни, он оставался чистым душой, даже малейшие его грехи не были прощены ему. Великие должны придерживаться высоких принципов. Лишь согласно этим принципам можно считать, что Шломо совершил свой грех, из-за которого лишился величия в последние годы жизни. Но мы не должны забывать, сколь огромным величием он обладал.
Из книги рабби Носсона ШЕРМАНА
"Вечность и суета".
(Продолжение следует.)
