На главную страницу сайта
Полоса газеты полностью.

ПРЕМЬЕРА

"КАРЭТУ МНЕ, КАРЭТУ!"


"Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова..." - с этой простой, как все гениальное, фразы начинается повесть Пушкина "Пиковая дама". Александр Сергеевич - как прозаик, не только как поэт - опередил свое время. Ну как в то время начинали любое прозаическое произведение? Да примерно вот так: "По главному проспекту (центральной улице, тихому переулку, мирной окраине - ненужное зачеркнуть) в сентябре (декабре, марте) 18.. года шел (ехал в карете) молодой чиновник (аристократ, священник, принц крови)..." А у Пушкина лишнего словечка не сыщешь. И уж если ставить его прозу на сцене, то делать это надобно столь же просто и гениально.
В какой-то мере (ну все-таки не такие уж мы гении, чтобы быть с Пушкиным "на дружеской ноге") с этой совсем не простой задачей справился Одесский русский драматический театр, подготовив премьеру "Тройка, семерка, туз... (Пиковая дама)" в постановке и сценической версии московского режиссера Алексея Гирбы, уже известного нашей публике в качестве постановщика спектаклей "Красное и черное" и "Смешанные чувства" на той же сцене. Обращение театра к Пушкину именно в 2007 году закономерно. В последний раз спектакль по пушкинскому произведению ставился нашей русской драмой в 1937 году, ровно семьдесят лет назад, к столетию со дня гибели Александра Сергеевича. Это были "Маленькие трагедии" с легендарным Матвеем Ляровым в роли Скупого Рыцаря. Кроме того, 10 февраля 2007 года исполнилось 170 лет со дня гибели великого русского писателя. Некоторые пушкиноведы считают, что в тексте повести, написанной в 1833 году, Александр Сергеевич в зашифрованном виде вольно или невольно предсказал дату своего ухода. Германн, помешавшийся на комбинации "тройка, семерка, туз", мечтает "утроить, усемерить свой капитал", чтобы сделаться, по сути, тузом общества. Но тройка и семерка - это и тридцать седьмой год, год дуэли и смерти поэта. Одновременно с этим и возраст, в котором поэт ушел из жизни, тридцать семь лет. А еще театр обратил внимание на то, что нынче идет седьмой год третьего тысячелетия. Вот такая вот магия цифр и схоластика с нумерологией...
Итак, занавес открыт. Перед нами та самая долгая зимняя ночь в Петербурге, когда идет игра, вершатся судьбы, а неудачливые игроки сходят с ума. Художник-постановщик спектакля Григорий Фаер создал этот емкий образ очень скупыми средствами: изящная раздвижная конструкция напоминает и ширму, и взлеты питерских мостов, желтая драпировка наверху - не то луч света, не то эмблема безумия...
- Мне приятно, что мой замысел был сразу же принят режиссером, - рассказал в антракте Григорий Шикович. - И надо сказать, все, что я задумал, полностью реализовано в спектакле. Что вдохновило меня? Пушкин и только Пушкин! Ну, еще Петербург, конечно, в котором я, правда, уже лет десять не бывал, но от этого меньше любить этот город не стал...
С первых же реплик стало ясно: режиссер пошел по пути, указанному знаменитым москвичом Анатолием Васильевым, который подобным образом создавал спектакль "Пушкинский утренник" по ранней поэзии Александра Сергеевича. Оригинальный текст делится на отдельные фразы и полуреплики, которые произносят различные персонажи, каждый - со своим особым выражением. Прием очень выигрышный: не приходится вторгаться в пушкинскую прозу, разве только путем переосмысления. Все понятно: перед нами апартаменты того самого конногвардейца Нарумова, превращенные почти в кабак (ах, это стремление современных театров в любом классическом сюжете педалировать кабацкие мотивы!) многочисленными гостями, дамами полусвета, заядлыми игроками. А Германн (Сергей Поляков) уже безумен. В нормальном психическом состоянии мы его не видим, это, что ни говори, обедняет роль, безусловно, этапную для молодого способного артиста. Германн застыл, как оловянный солдатик, явно "косящий" под Наполеона. Все смешалось: то ли уже произошло, то ли настолько пред-определено, что изменить все равно ничего нельзя. И темноволосая красотка (в этой роли удалось увидеть интересных молодых актрис Гуллер Полякову и Ольгу Салтыкову) рассказывает ему в двух словах свою историю: жила у бабушки, познакомилась с офицером, думала - судьба, а тот бабушку до смерти напугал, сам рассудка лишился и сгинул где-то. Может, и не любил вовсе, а ограбить хотел?..
Ну что тут скажешь? Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе? Ну верно, третье. И совсем без намеков на это обстоятельство в постановке старинной истории, наверно, не обойтись. Но только что бросается в глаза: молодые артисты катастрофически не умеют носить офицерские костюмы и кринолины, и было бы уместно внести в наряды героев больше элементов одежды сегодняшнего дня (я бы надела на Графиню что-нибудь винтажное из шестидесятых, только не восемнадцатого и не девятнадцатого, а двадцатого века). А еще им не даются речевые интонации давно минувших дней. Плохо дело с французским прононсом в нескольких брошенных фразах, и совсем скверно звучит реплика Томского: "Не могу постигнуть, каким образом бабушка моя не понтИрует!" Да что ж тут удивительного, молодой человек, что осьмидесятилетняя старуха не понтирУет? Странно, что завлит просмотрел такую очевидную оплошность в ударении, ведь мы имеем дело с речевой нормой 1830-х, а не современного казино, почему бы не сохранить эту блесточку старинной речи? Совсем ни в какие ворота не лезут "девИчья" вместо "дЕвичьей" и "припОдняли" вместо "приподнЯли". И еще режет слух, когда Графиня (Заслуженная артистка Украины Наталья Дубровская) обращается к внуку со словами "ма шер". "Мон шер" следовало бы сказать, это внук, а не внучка! Другая Графиня, тоже Заслуженная артистка, Тамара Мороз в своем стремлении грассировать явно перебарщивает, требуя заложить "карэту", но это уже получается чисто по-одесски...
Впрочем, эти недостатки из ряда тех, что легко устранимы. Гораздо обиднее, что тонкая, завораживающая игра Гуллер Поляковой и простодушное до трогательности существование на сцене Ольги Салтыковой в роли Лизаветы Ивановны как-то лишается смысла, поскольку в спектакле (кстати, очень быстром по темпоритму и динамичном) не нашлось достойного места для сцены, в которой она предает свою благодетельницу, передавая Германну письмо с подробными указаниями, как пробраться в дом и где именно находится Графинина спальня. Эта ключевая сцена не должна проходить как бы между прочим, она является одной из кульминаций сюжета. Кто не читал повести, удивляется: зачем, собственно, расчетливый Германн ухаживал за бесприданницей, раз он сам без малейших препятствий может вдруг оказаться в спальне старухи, чтобы выведать жгучую тайну трех выигрышных карт? Зрители успевают забыть, что Лиза невольно предала свою благодетельницу ради любви...
Все вышесказанное не умаляет достоинств спектакля "Тройка, семерка, туз", который смотрится на едином дыхании, с неослабевающим вниманием и сочувствием к Германну, этому офицеру, в отсутствие войны задумавшему стать полководцем карточного войска. Он вступил в контакт с оккультными силами, жестоко посмеявшимися над ним из-за черты, с того света ("Ваша дама бита!"). Вокруг него снуют то таинственные маски, то игроки, то три зловещие девушки (прообраз трех карт?), то Графинина дворня, оплакивающая свою барыню и легко переходящая от рыданий к пьяной пляске... Временами он тянется к Лизе, улыбающейся ему с балкончика, но в мозгу крепким гвоздем застряла комбинация "тройка, семерка, туз", которую Германн повторяет вновь и вновь...
Знаете, это тот самый случай, когда хочется спектакль чуть расширить по времени и по содержанию, сделать подробнее, получить причину провести в мире пушкинских образов еще хотя бы минут двадцать. Так ведь редко бывает! И, значит, мы имеем дело с театральной удачей, со спектаклем, который долго не сойдет со сцены, в котором актеры еще не раз совершат для себя и для публики удивительные открытия.
Попробуйте сказать, будто сюжет "Пиковой дамы" неактуален, когда на каждом шагу мы видим помешавшихся современных Германнов возле игровых автоматов и казино, когда известный футболист через популярную газету обращается к тем, кто мог бы избавить его от игровой зависимости, когда продолжают верить в ведьм и охотиться на них, если они не открывают тайны немедленного обогащения... Счастлив тот, кто "играет не из денег, а только вечность проводить". А остальным я советую обязательно сходить в нашу русскую драму на новый спектакль. Потому что ни одна рецензия не передаст обаяния подлинного театрального события. Потому что спектаклю еще предстоит совершенствоваться, раскрывать заложенные в нем и Пушкиным, и постановочной командой ребусы.

Раиса КРЕЙМЕРМАН.
Фото Олега Владимирского.

Полоса газеты полностью.
© 1999-2025, ІА «Вікна-Одеса»: 65029, Україна, Одеса, вул. Мечнікова, 30, тел.: +38 (067) 480 37 05, viknaodessa@ukr.net
При копіюванні матеріалів посилання на ІА «Вікна-Одеса» вітається. Відповідальність за недотримання встановлених Законом вимог щодо змісту реклами на сайті несе рекламодавець.